cambria_1919

Ещё о странности и относительности значения имён, о моде на имена и имятворчестве.

В первые годы после революции появилось много затейливо придуманных имён на революционную тему.
Все вроде бы слышали про смешных Даздраперму (Да здравствует Первое мая) и Гертруду как героиню труда.
Так в самом деле называли детишек.

Впрочем, и взрослому гражданину своё старорежимное имя можно было поменять. Фамилию тоже.
Легко!
И меняли. Часто шило на мыло.
Как у обэриута Н. Олейникова:

Пойду я в контору "Известий",
Внесу восемнадцать рублей
И там навсегда распрощаюсь
С фамилией прежней своей.

Козловым я был Александром,
А больше им быть не хочу!
Зовите Орловым Никандром,
За это я деньги плачу.

Попалось вот какое воспоминание:
Один из санитаров, ухаживавших за больным Лениным, сообщил, что у него родилась дочка.
- Как назвали? - поинтересовался Ленин.
- Икки, - ответил санитар.
Ленин удивился - подумал, финское имя (мы бы решили, что японское).
- Имя русское, революционное, - сказал санитар. - Икки это Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала.
Ленин очень потешался над таким новшеством.

Впрочем, из его собственных имении и фамилии тоже понаделали диковинных новых имён.
Это популярные Владлен, Владилен (вполне благозвучные), куцые Вилен и Виль, изящная Нинель (Ленин, но справа налево), странноватый Виул (В.И.Ульянов-Ленин) и заграничного вида Вилор (В.И.Ленин организатор революции), Арвиль (армия В.И.Ленина) и Марлен (Маркс+Ленин).
Последнее не путать с немкой Марлен (имя возникло по тому же типу слияния, что советский Марлен, только без участия вождей пролетариата - напротив, это съединённая в короткое слово Мария Магдалена).

Имя - лишь избранное сочетание звуков.
Часто даже без всякого смысла и толкования (такие просто "музыкальные имена", которые ничего не значат, есть в Финляндии).
У каждого языка своя музыка.
И свой ряд смыслов в звуках.
Потому одни чужеземные имена нам нравятся, другие нет.

Читала рецензию на старый фильм "Лисица с бархатным хвостом" (1971).
В главной женской роли снялась красавица-актриса Аналия Гаде.
По-русски и имя, и фамилия звучат, прямо скажем, странновато.
Хотя теперешнее русское слово анал (от анус) происходит из таки латинского, а Аналия аргентинка, латиноамериканка.

Возможно, аргентинка была со скандинавскими корнями. Судя по фамилии.
В Дании, например, распространены фамилии Гаде и Гад. Происходят ли они от библейского имени одного из сыновей Иакова, Гада, не знаю. Но скандинавы Гады имеются.
Поль Гоген, например, был женат на датчанке Метте Софи Гад.
Её племянник Урбан Гад позже стал знаменитым режиссёром-новатором немого кино, открывшим миру первую трагическую киноактрису Асту Нильсен.

Был и знаменитый датский композитор Нильс Гаде (1817 - 1890 г.г.)
Великий норвежец Эдвард Григ посвятил ему фортепьянную пьесу (многие в детстве её играли).
Фамилию её адресата Григ зашифровал в первых звуках этой вещи: G(соль)A(ля)D(ре)E(ми).
Как музыка это звучит прекрасно.
А вот русская фамилия Гад мне не встречалась.
Вряд ли кто захочет такую носить. Разве что был шпион Гадюкин в "Денискиных рассказах".

Русские имена и фамилии для иностранцев тоже не только труднопроизносимы, но часто и невозможны.
Столь популярное в ХХ веке женское имя Галина (пришло из Польши через Украину; в старину в России не встречалось, хотя в святцах значилась мученица Галина Коринфская) решительно не понравится в Испании или Италии.
Оно там значит "курица" (а галл, как известно, петух).

Однако и эффектные имена, придуманные поэтами, не всегда благозвучны на иной языковой почве.

Такое приключилось с героиней "Зимней сказки" Шекспира прелестной Пердитой.
Пердита.
Именно так.
Не спасает и ударение на первый слог.

Так это имя и резало русский слух не вполне приятным отечественным значением, пока переводчик В.Левик не придумал ему удачную замену-перевод: Утрата.
Собственно, Пердита (лат.) как раз и значит Утрата, Потеря.
Такова была судьба отвергнутой и обретённой шекспировской принцессы.

Знаменитый портрет работы Томаса Гейнсборо, изображающий актрису миссис Мэри Робинсон, в нашей литературе именуется то "Потеря", то "Пердита".
Прекрасный портрет леди в белом на фоне неспокойного неба и шумящих деревьев.
В лице женщины странное смешение меланхолии, горечи и надменности.
Рядом с ней примостился верный белый шпиц.

Оба названия картине подходят: Робинсон с огромным успехом играла роль Пердиты на лондонской сцене, а название портрета весьма прозрачно намекает на судьбу модели.
Игра Мэри пленила 17-летнего наследника английского престола, будущего Георга IV, и она стала его первой официальной фавориткой.
Однако ветреный принц скоро - через год - увлёкся другой и бросил актрису.

На портрете Гейнсборо грустная Мэри Робинсон держит в руке миниатюру - портрет неверного возлюбленного, подаренный им в дни счастья.
Потеря!

Правда, дело не кончилось лишь слезами, вздохами и удачным портретом.
Оскорблённая и погрязшая в долгах "английская Сафо" (Мэри успешно занималась и литературой) пошла на прямой шантаж: она потребовала с принца Уэльского за обиду 10 000 фунтов.
Или она опубликует в газетах его нескромные письма к ней.

Сошлись на 5 000 фунтов и скромном пансионе в дальнейшем.

А скандальный портрет по требованию королевской семьи убрали с выставки, где он слишком привлекал публику.

Была ли Мэри прожжённой вымогательницей?
Вовсе нет. Просто она была тогда влюблена.
И снова неудачно: её возлюбленный, страстный игрок капитан Тарлтон проиграл такую громадную сумму, заплатить которую не смог.
А карточный долг - долг чести. Тарлтон решил спешно бежать.
Разумеется, Мэри последовала за ним.
Стояла жестокая стужа, Мэри сильно простудилась и едва не умерла. Она выжила, но, прикованная к постели, стала инвалидом.
Ей было всего 24 года.

Её дальнейшая жизнь - бедность. Ни вставать, ни сидеть она не могла, стихи писала лёжа.
Пришлось продать всё, что было, включая знаменитый портрет.
Его купил всего за 32 гинеи принц Уэльский.
Тот самый - её потеря.

Но если от грустного вернуться к весёлому - к странно переведённым на русский именам и Шекспиру - нельзя не вспомнить одного персонажа комедии "Сон в летнюю ночь".
В современных переводах он именуется Пак или плутишка Робин.
Или Пэк или Добрый Малый Робин.
Короче, Puk or Robin Goodfellow.

Можно ли сомневаться, что в старинных переводах на русский, которые шли и на императорской сцене, этот шкодливый герой именовался Пук!
И критики на полном серьёзе разбирали игру актрис в роли "озорника Пука".
Вот тут и поставим точку.

Из воспоминаний Александра Вертинского:

"Иностранцы не понимали многого.
Англичане, например, не могли себе представить, как можно жаловаться на свою родину. Для них это было невероятным шокингом...
- У нас в Англии тоже есть оппозиция правительству, - задумчиво говорили англичане, - однако мы никому не жалуемся ни на свою родину, ни на своё правительство".

"Никому" - это иностранцам.

Дело было между двумя Мировыми войнами.
Иностранец - foreigner - чужой, чуждый - это было тогда незыблемо.
Непонятный, опасный, нежелаемый, незванный.
Известно из литературы!

Прижиться иностранцу в Англии было тогда нелегко.
Даже выросший в семье англоманов, изрядный сноб и ставший потом англоязычным писателем Владимир Набоков именно в Англии осознал, что "на чужбине и звёзды из олова".
А между местными и foreigner навеки воздвигнута стеклянная стена.
Три года в Кембридже Набокову дали это понять.
Америка оказалась проще и радушнее.

Ох, не зря своего великого сыщика Эркюля Пуаро Агата Кристи сделала foreigner, бельгийцем.
Из вредности.
Назло соотечественникам, смотревшим на иностранцев свысока. То есть в этом смысле типичной англичанкой она не была.
Однако и сам Эркюль Пуаро не имел привычки ругать свою континентальную родину.
Это нормально, наверное.
Правильно.

Тогдашние русские - первая волна эмиграции - родину как раз поругивали, а то и бранили на чём свет стоит, но организовывали маленькую Россию там, где собирались хотя бы двое.
До смешного.
Тот же Вертинский рассказывал о русской, попавшей в Константинополь.
"- Ну, как вам Константинополь? - спросил я одну знакомую даму.
- Ничего, довольно интересный город. Только турок слишком много, - отвечала она".

Дыша только духами - не туманами.
Потому что речь пойдёт не о прекрасной Незнакомке Блока, а о героине Надежды Тэффи, женщине немолодой и некрасивой.

Однако это очень оригинальная дама - фанатка ароматов.
Почти все небольшие средства, которые есть у неё, мадам Лазенская тратит на душистые очарования.
Её квартирная хозяйка удивляется:
- К вам в комнату войдёшь - как палкой по носу. И банки, и склянки, и флаконы, и одеколоны - настоящая обсерватория.

Причём мадам Лазенская не просто банальный потребитель того, что продавали парфюмеры в том далёком 1910 году.
Она настоящий поэт ароматов:

- Женщина должна благоухать. Тонкие духи действуют на сердце... Я люблю тонкие духи! Нужно понимать. Вервена - запах лёгкий и сладкий; амбр-рояль - густой. Возьмите две капельки амбре, одну капельку вервены и получите дух настоящий... земной и небесный. А то возьмите основной дух Трефль инкарнат, пряный, точно с корицей, да в него на три капли одну белого ириса... С ума сойдёте!

То есть эта дама не просто наслаждается готовой продукцией - она сама составляет парфюмерные композиции по своему вкусу.
Это было так неожиданно и ново!

Но ведь именно в начале ХХ века началась новая эпоха в парфюмерии.

До того многие века человек пытался просто сохранить чарующие запахи природы.
Эфирные масла и эссенции должны были благоухать цветами.

И в прозаичную буржуазную эпоху, как и во времена Шекспира духи были a liquid prisoner pent in walls of glass - "жидкий узник, заточённый в стеклянных стенах". Впрочем, этот сонет Маршак перевёл достаточно верно:

И только аромат цветущих роз -
Летучий пленник, запертый в стекле, -
Напоминает в стужу и мороз
О том, что лето было на земле.

К локальным цветочным ароматам так привыкли, что ничего иного и представить не могли.

Потому вплоть до триумфов в России Анри Брокара (по-русски - Генриха Афанасьевича, наладившего выпуск тройного одеколона) парфюмерная продукция обещала покупателям, что они будут благоухать каким-то милым знакомым цветком.
Да, уже в те незапамятные времена существовало и земляничное мыло, и духи "Персидская сирень", "Гелиотроп", "Гвоздика", "Ландыш" (к ландышу ещё вернёмся!)
Из этих ароматов каждая из дочерей последнего русского императора выбрала один, любимый (записав признание в одной семейной анкете).
А чеховская Ариадна вечно благоухала иланг-илангом.
Впрочем, ещё дамы у Гоголя на балу в "Мёртвых душах" были надушены в том же стиле: "одна дышала розами, от другой несло весной и фиалками, третья была насквозь продушена резедой".

Но вот в начале ХХ века Франсуа Коти, этот "Наполон парфюмерии", совершает настоящую революцию.
Он дерзко смешивает несколько вполне традиционных парфюмерных составляющих, чтобы получить ароматы, абсолютно не похожие ни на какие существующие в природе запахи.

В 1905 году "выстреливает" "Ориган" (мандарин, кориандр, перец, персик, роза, иланг-иланг, жасмин, фиалка, сандал, ваниль, ладан, жасмин, мускус - и вдобавок искусственный кумарин, пахнущий сеном - вот сколько всего!)
Получился терпковатый, пьянящий, обольстительный аромат для роковых женщин Прекрасной эпохи.
Для Незнакомки Блока?

1917 год - новая сенсация - "Шипр"!
Да, этот скромный трудяга советских парикмахерских начинал как супермодная новинка.
Он включал дубовый мох, пачули и бергамот (а шипровые духи могут быть с любым цитрусом).

Самое неожиданное, что этот аромат предназначался для дам!
Одновременно чувственный и холодноватый, без капли слащавости - это был аромат для дам с загадкой.
Пожалуй, Незнакомке он подходит больше!

Однако вернёмся к героине Тэффи, мадам Лазенской.
Страстной любительнице духов, которая в своих парфюмерных фантазиях шла путём Коти и Герлена.

Когда она обещала своей квартирной хозяйке, что та с ума сойдёт от восторга, обоняя её душистые произведения, та резонно заметила: "Зачем с ума сходить. Я лучше схожу к Ралле (на фирме Ралле был создан знаменитый "Серебристый ландыш", а её сотрудник Эрнест Бо - будущий создатель Шанель №5 - С.), куплю цветочный одеколон".

Такие одеколоны - рубль за флакон - были славой и самым популярным продуктом фирмы Ралле.
"Нильская лилия", "Анютины глазки", "Царский вереск", "Русская фиалка"...

Но мадам Лазенская не сдавалась, продолжая фантазировать:
- Или возьмите нежную Икзору, а к ней подлейте одну каплю тяжёлого Фужеру...

- Я всяко ж больше люблю ландыш, - отрезала хозяйка.

"Ландыш серебристый", тот самый!

Любопытна реакция на это признание утончённой любительницы ароматов:
- Вы любите ландыш?... Ах, Боже мой! Да вас засмеют! Хю-хю-хю! Ландыш! Пошлость какая!

То есть над бедным ландышем посмеивались уже 100 лет назад.
Впрочем, в разных вариациях ему ещё жить и жить.

А парфюмы, становясь всё сложнее и многообразнее, сделались не только милым дополнением к наряду и тонким средством обольщения, но и настоящей страстью многих.
Совершенно бескорыстной.

Одна из первых жертв этой страсти - смешная мадам Лазенская.
Вообще-то жизнь её скудна и сера, полна горечи и неприятностей.

Но...

"Потом, когда слёзы её иссякли и чувство острой обиды притупилось, она встала, подошла к комоду и выдвинув верхний ящик, вытащила завёрнутый в шёлковую тряпочку флакон.
Она осторожно вынула пробку и медленно потянула носом вперёд, вдыхая содерижимое вздрагивающими ноздрями.
Затем снова заботливо завернула флакон и тихо и ласково, словно спелёнутого ребёнка, уложила его на прежнее место".

На тему декорума.

Когда в 1927 году Эйзенштейн снимал свой "Октябрь", заложивший все неотразимые советские мифы, включая сказочный штурм Зимнего и гроздья матросов на ажурных несуществующих воротах, Маяковский писал о том же.

Он пообещал - "мы распнём карандаш на листе" - чтобы не забылись те 10 дней (и уже 10 лет), которые потрясли мир.
Это всё - странное, мощное, ужасное и небывалое - надо было записать.
Все знали, что это надо сделать.
"Двенадцать", "Тихий Дон", "Белая гвардия".

Хоть "Хорошо!" и поэма, но поэма историческая.
Что Маяковский видел сам, то было внятно и резко, то писалось легко - толпы у Главтопа, тома шекспирьи в буржуйке и морковка для Лили.

Но вот Крым...

Нужно было написать о эвакуации Белой армии из Севастополя.
Это горькая глава.
Вообще красные о белых писали (и снимали кино) куда милосерднее и эстетически сочувственнее, чем наоборот. Почему-то.

Маяковский упорно расспрашивал о том, как прощался с родиной барон Пётр Врангель, Главнокомандующий ВСЮР.

Портретов Врангеля вообще-то было очень много.
Кавалерийский генерал в черкеске и папахе.
Кинжал у пояса.

Но Маяковский умучивал всех очевидцев события вопросом: в тот последний день Врангель был в белой или чёрной черкеске?
Он носил оба цвета, ещё и серый впридачу.
Белое или чёрное?
Белый орёл или Чёрный барон?

Глава начинается так: "Мне/рассказывал/тихий еврей,/Павел Ильич Лавут:/"Только что/вышел я/из дверей,/вижу, - они плывут..."
Лавут цвета черкески Врангеля не помнил.
И тихим тоже не был.
Этот энергичный и темпераментный человек организовывал поездки и выступления Маяковского по стране.
Однако поэт понимал: "мне рассказывал шумный еврей" будет воспринято читателями далеко не с таким доверием, как рассказ тихий.
Потому что минута была трагическая.

Маяковский поставил на чёрное.

Получилось вот что:

Глядя
нА ноги,
шагом
резким
шёл
Врангель
в чёрной черкеске.

И над белым тленом,
как от пули падающий,
на оба
колена.
упал главнокомандующий.
Трижды
землю
поцеловавши,
трижды
город перекрестил.
Под пули
в лодку прыгнул...
- Ваше
превосходительство,
грести?-
- Грести!-

Вот вам и поэт революции.
Лучшего памятника Врангелю в литературе не существует.
Никаких карикатур. Сдержанная монументальность.
Так и останется это навсегда.

А ведь было не так!
Вчера в Сети попалась фотография: барон Врангель покидает Севастополь.
Небольшая свита, Врангель выше всех на голову. Его странное лицо, длинное, суровое, с ледяными глазами.
Но никакой черкески - ни чёрной, ни белой.
Длиннополая серая кавалерийская шинель, офицерская фуражка.

Почему?
Эвакуация из Севастополя была в середине ноября.
Ноябрь и в Крыму ноябрь.
Холодно.
Зимняя одежда поверх черкески - бурка, башлык.
Или вот шинель.

А у Маяковского в Севастополе, откуда ушли "завтрашние галлиполийцы" - вечное лето. "В духовках солнца/горЫ жаркое./Воздух/цветы рассиропили".
В ноябре?

Маяковский бывал в Крыму всегда летом, на отдых приезжал. Жара, солнце, "то в нос тебе магнолия, то в глаз тебе глициния".
Представить предзимний стылый Крым он не мог.
Жаль.
Но из песни слова не выкинешь.

Говорили два писателя о третьем.

Дело было в начале ХХ века.
То есть тогда, когда Золотой век русской литературы вроде бы кончился (Чехов умер), занялся уже Серебряный, и наконец-то быть поэтом или прозаиком стало почётно.
Читали всех!
Писатели жили (и недурно) литературными трудами - и гении, и таланты, и скромные дарования.
Литераторы были властителями дум.
Что, впрочем, естественно.
Певец ("слова и музыка народные") как властитель дум уже куда страннее.

Итак, говорили двое о третьем.

- Как, в сущности, бездарно это прославленное гоголевское описание Днепра! Ни одной чёрточки, которая давала бы лицо именно Днепра. Это описание одинаково можно приложить и к Волге, и к Лене, и к Рейну, и к Амазонке - к любой большой реке, - говорил первый, Викентий Вересаев, писатель уважаемый и достаточно известный.
Он и записал эту беседу.

Ему отвечал второй писатель - тогда знаменитый и модный во всех значениях этого слова Леонид Андреев:
- В этом-то именно и достоинство художественного описания. Какой интерес в конкретности? Какой бы писатель рискнул, например, написать красавицу с турнюром, как у нас ходили дамы лет пятнадцать назад? Всякий смотрел бы на этот уродливо торчащий зад и только смеялся бы.

Турнюр - это подкладка под платьем на попе (часто подушечка), создававшая в профиль силуэт а ля Кардашьян.
Карикатуристы изощрялись, изображая это обильно драпированное и украшенное оборками и бантами сооружение то в виде сундука, полного провизии, то в виде столика, на который можно поставить завтрак.
Мода 1870-80-х годов.
Так что и Анна Каренина носила турнюр.

Неизвестно, что надо считать турнюром Днепра - города, мосты или Днепрогэс.
Ничего этого в самом деле у Гоголя нет.

Однако век спустя после разговора двух писателей оба они практически забыты.
Известности и модности не осталось и следа.
А "Страшная месть" третьего - до сих пор и страшно, и дивно.
Как "чёрный лес, унизанный спящими воронами".
И Днепр там всё "мчит сквозь леса и горы полные воды свои".
Учили в школе?
Со всеми детски-хвастливыми гиперболами - что редкая птица долетит до середины Днепра?
И - "ему нет равной реки в мире"?

Так странно теперь вспоминать время, когда не было мобильников. Хотя это было так недавно!
Как же люди жили?
А как обходились вообще без телефона?
Без телеграфа?
С конной и голубиной почтой?

Время было медленным и жестоким, но миг жизни был таким же коротким, как теперь. Зато дороги - очень долгими.

Разлука смерть любви, полагали в старину французы.
Так и бывало иногда.
В 1720 году Иоганн Себастьян Бах отбыл из Кётена за границу, в Висбаден.
Композитор сопровождал своего работодателя, герцога Леопольда Ангальт-Кётенского.
Предполагалась оздоровительно-развлекательная поездка на воды.
Конечно, оздоравливали не Баха, а Его светлость.

За развлечения как раз и отвечал Бах, капельмейстер придворного оркестра.

Своей службой Бах дорожил - у него была большая семья, а кётенский герцог оказался поклонником композитора и предложил заманчивые условия работы.
Ради этого назначения Бах оставил прежнюю службу у герцога Веймарского, который никак не хотел отпускать Баха.
Герцог настолько разозлился, что даже запер музыканта на некоторое время под арест "в знак немилости".
В те времена аристократы со служащими не церемонились, даже с гениями - Моцарта в подобной ситуации архиепископ Зальцбурга вообще приказал спустить с лестницы, после чего композитор долго лечился.

Журчали горячие висбаденские источники, пели скрипки.
Музыканты старательно услаждали слух герцога.

Поездка длилась всего два месяца.
Когда же Бах вернулся домой, он с ужасом узнал, что его жена Мария Барбара, которую он оставил совершенно здоровой, во время его недолгого отсутствия скоропостижно скончалась.
И уже похоронена.
Ей было лишь 35 лет.
Семья Бахов была ладной и дружной, подрастало четверо детей.

Сообщить композитору о беде в Висбаден не было никакой возможности.
В том числе технической.
Потому никто этим и не озаботился.

Знаменитая чакона из 2-й партиты, скорбная и прекрасная, написана, как считается, под впечатлением от потери жены.

Но через год Бах женился на молоденькой музыкантше и певице Анне Магдалене Вильке.
Анна Магдалена не только стала помощницей мужа во всех делах и любящей мачехой сиротам, но и матерью младших детей Баха (из 13 ею рождённых выжили шестеро).

Жизнь музыканта была полна трудов.
Он автор более тысячи произведений (справедливости ради, многое писалось на случай, исполнялось только единожды, и наиболее удачные темы и фрагменты композитор старался не терять, а использовать в других сочинениях; в те времена такая практика была всеобщей).

Головокружительной сложности и красоты полифония и глубина мысли делают его творения вершиной музыки барокко.

Однако помимо творчества в буднях Баха было много и рутины.
Он руководил оркестрами и хорами, а в поздние годы, в Лейпциге, не только служил штатным органистом церкви св. Фомы и музыкальным руководителем всех городских церквей, но и должен был преподавать в церковной школе латынь.
В конце концов из-за плотной занятости на свои средства Бах нанимал учителя-латиниста, который и вёл вместо него школьные уроки.

Зато семейная жизнь Баха была счастливой.
Хотя и весьма шумной.

Представитель уже пятого поколения музыкальной династии (основателем её стал некий венгерский булочник, обожавший игру на цитре), гениальный Иоганн Себастьян был восьмым ребёнком в семье (аргумент в пользу многодетности!)
У него самого в двух браках родилось 20 детей (выжило 10), и все были очень музыкальны.
Все обучались музыке.
Дома.

Немудрено, что вечно занятый отец такого семейства из всех видов досуга больше всего ценил сон.
Однако Бах настолько был полон музыкой, что и засыпал только под музыку.

Поскольку никаких гаджетов, воспроизводящих музыку, ещё не существовало, "колыбельные" Баху играли на клавесине дети.
По очереди.
Для них это было дополнительным упражнением, а усталому композитору обеспечивало хороший сон.

Только полное засыпание отца было знаком окончания занятий.
И в доме воцарялась тишина.

Записан рассказ второго сына Баха, Карла Филиппа Эммануила (это Берлинский или Гамбургский Бах - все сыновья Баха стали популярными музыкантами Европы и различались по месту жительства; были ещё Бахи Халльский, Бюккенбургский и Лондонский).

Как-то Эммануил сменил своего брата Кристиана, начал играть и услышал мирное посапывание отца с кровати.
Значит, можно бежать по своим делам!

Однако Эммануил вдруг взял неверный, фальшивый аккорд.
Папа Бах, обладатель абсолютного слуха и редкой музыкальности, фальшь услышал и сквозь сон.
В полудрёме, с закрытыми глазами он поднялся с кровати, подошёл к клавесину, взял нужный аккорд - восстановил гармонию в мире! - и тут же лёг, чтобы наконец заснуть крепко и спокойно.

Сохранился и совет Баха в тему:" Чтобы хорошо выспаться, надо ложиться не в тот день, когда нужно просыпаться".

Уинстон Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе в 1953 году.
В разгар холодной войны.
Потому в том числе и "за блестящее оратораство в защиту возвышенных человеческих ценностей".
И обойдя уже неоднократно номинировавшегося Хемингуэя, чему многие удивились.

Однако Нобель вручается только живым, и, должно быть, об этом тоже думали шведские академки: Черчиллю шёл уже 80-й год, а Хемингуэй был на 25 лет моложе.
Мог подождать.
Он и подождал до следующего, 1954 года.
Хотя Черчилль его таки пережил на целых 4 года.
Такая судьба.

Однако в 1953 году Черчилль был едва ли не главной мировой знаменитостью - "спаситель Англии", писатель- нобелиат, кавалер Ордена подвязки (стало быть, уже сэр), глава правительства новой ( с 1952 г.) ядерной державы и т.д. и т.п.

Неудивительно, что в Голливуде загорелись идеей снять фильм о суперзвезде.
Был написан сценарий, началась продготовка к съёмкам.
Сценарий был вполне героический и эффектный, и Черчилль остался им доволен.

Чего нельзя сказать об отношении к актёру, приглашённому на главную роль.

Потому что Черчилля должен был сыграть Чарлз Лоутон - тоже знаменитость, ярчайшая сцены и экрана.
Актёр интеллигентный и в то же время очень яркий (кстати, первая его роль в театре - Осип в "Ревизоре").
Будущий лауреат Оскара.
К тому же весьма корпулентный господин - вполне под стать сэру Уинстону. Вполне с ним соизмеримый по росту и весу.

Однако Черчилль претендента на роль себя любимого забраковал.
Категорически!
Он заявил:
- Во-первых, это  парень слишком толст. Во-вторых, слишком стар (Лоутону было чуть-чуть за 60 - С.)
А в третьих, за те бешеные деньги, что вы собрались ему заплатить, я и сам сыграл бы эту роль.

Конечно, ничего он не сыграл.
Но и проект не состоялся.
Большие байопики о Черчилле стали появляться лишь после кончины взыскательного главного героя.

Что может утешить человека, у которого неприятности?

Мудрец Платон считал:
- Умный утешает себя тем, что сознаёт неизбежность и невозвратность случившегося.
Дурак утешается мыслью, что с другими произошло то же самое, что и с ним.

Интересно, тот, кто утешается мыслью, что другим даже хуже, чем ему - это кто? Круглый дурак?

Античная мудрость прохладна и примиряет с миром, не суля чудес.
Тот же Платон:
- Судьба - путь от неведомого к неведомому.

Но!
- Победители спят слаще побеждённых.

Но!
- Надежды - сны бодрствующих.

Всего лишь сны.